Fenrir Greyback | Фенрир Грейбек

Сокращенное имя, прозвища: Сивый. Дата рождения, возраст: Февраль 1944, 51 год. Чистота крови: полукровка. Принадлежность к организациям: за стаю и двор стреляю в упор. Душой, сердцем и прочими жизненно-важными органами принадлежит своей стае, готовый рвать всех подряд даже за последнего, самого задрипанного щенка. Лоялен к ПС, но официально в сей корпорации зла не состоит, хотя и выполняет для них грязную работу.

Образование: школа улиц. Деятельность: вожак стаи и главное пугало всея маг. мира. Волшебная палочка: средней длины и достаточно гибкая, чтобы не сломаться тут же в тех условиях, в которые попала по вине случая. Ни материал, ни наполнение совершенно не интересуют её нынешнего владельца. Имущество: чужая палочка, присвоенная себе и ножик для разделки туш.

БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
Та женщина, что жила ближе к лесу, клялась и божилась, что за её домом следил волк. Если ей и верили, то не спешили поднимать панику — мало ли, какие животные выходили по ночам из леса.

Оборотням было тяжело заводить собственных детей. В диких условиях выживали только сильнейшие, потому щенят в стаях всегда было мало. Катастрофически мало. А уж если пара была бродячей — на собственное потомство можно было не рассчитывать. Оборотни сильно нуждались в детях, и всё, что им оставалось — похищать тех у людей.

В ту ночь было жарко, и окно в детской решено было оставить открытым. Ночью в него пролез волк, угольно чёрный с редкой проседью и яркими жёлтыми глазами. Он подошёл к детской, наклонился, взял ребёнка за одежду зубами и вытянул из кровати. Тот проснулся, но вместо того, чтобы закричать или позвать на помощь, проявил, без сомнения, смелую заинтересованность в своём ночном госте. Волк усадил ребёнка на пол и тот протянул руки к его морде, ощупал его влажный нос, редкие белые усы, жёсткую чёрную шерсть. Волк наклонился, пригнулся к полу, и ребёнок радостно заполз ему на спину. Подождав, пока малыш крепко схватится за его шерсть, волк одним прыжком перемахнул оконную раму и со всех ног понёсся в лес. Пропажу ребёнка заметили рано утром, но к тому моменту волк был уже очень далеко.

Они назвали его Фенрир.

Его похитителями оказалась бродячая пара: чёрный высокий волк с редкими седыми волосами и тонкая, низкого роста волчица, под слоем пыли и грязи пепельно-серая. Девушка была магом (отучилась в Хогвартсе два курса и была укушена, когда, поссорившись с родителями, сбежала одна после наступления темноты), потому, когда у Фенрира открылись магические способности, помогла ему унять бушующую по молодости стихию. Конечно, она и сама была ребёнком — четырнадцать лет, разве это возраст? Но при свете луны, когда её шкура отливала серебром, она была прекрасна. И хотя Фенрир был ещё слишком мал, чтобы понять, насколько, чёрный волк любил её и берёг, а она, вероятно, боялась его и, быть может, немного уважала. Её палочка была сломана и она не могла практиковать магию и показать Фенриру, которого считала скорее младшим братом, чем сыном, как сотворить то или иное заклинание. И всё же она научила его теории и паре самых простых, бытовых, хотя волк отнёсся к этому неодобрительно.
«Зачем махать глупой деревяшкой, когда у тебя есть клыки?» — спросил он и продемонстрировал эти самые клыки, оторвав крупный кусок мяса от убитого им тела. Фенрир согласился (разве можно было не согласиться с Отцом?) и попробовал мяса следом за ним. Предложил его волчице — та отказалась.

Они кочевали с места на место, нигде не задерживаясь долго. Чёрный желтоглазый волк был приметной личностью, те, кто видели его, навсегда запоминали полный голода и ненависти взгляд и перепачканную кровью морду. Они убивали осторожно, забирали тех, кого некому было искать. Человеческое мясо было, определённо, вкуснее кролика или зазевавшейся оленихи. Фенрир с удовольствием охотился с волком (ведь так можно было научиться как можно большему у Отца!), трапезничал рядом, упиваясь собственным превосходством над очередной жертвой и вкусом её крови. Волчица ела сладкие ягоды и тоскливо смотрела вдаль.

Однажды ночью она встала и ушла. Так тихо, что Фенрир с отцом, сытые, не проснулись. А вернулась уже не одна.

«Я хотела к маме» — сказала она. Неблагодарная. Так ответил волк. А ещё сказал Фенриру: «Смотри, что бывает, когда слишком долго был человеком. Из домашнего щенка никогда не получится настоящий волк»
А потом взревел «Беги!» и бросился на вооружённых палочками магов, прямо так, без оружия. Потому что разве могли помочь глупые деревяшки против его клыков?
Фенрир привык беспрекословно слушаться своего Отца. И он побежал. Оступился, упал, но тут же поднялся, подстёгиваемый чувством опасности. Нашёл брошенную лисью нору, спрятался в ней и сидел там всю ночь, а потом ещё несколько часов после рассвета, прислушиваясь к каждому шороху снаружи. Ему казалось, что маги всё ещё там, ждут его, чтобы убить. Он не сомневался, что именно за этим.
Потом он, конечно, вылез. Ему хотелось есть, он ушиб ногу, убегая, и теперь идти было немного больно. Он вернулся на место побоища по запаху собственного страха, а чем ближе подходил — крови. Её было много — трое лежали с разорванным горлом, залив влажную от утренней росы траву кровью. Наверное, они хотели взять волка живьём, но живьём тот не давался, и палочки, которыми так гордились маги, не сумели спасти жизни своих хозяев. Фенрир тоже решил для себя, что не дастся живьём. А потом опустился на колени перед одним из трупов, наклонился, снял с пояса маленький охотничий ножик, который Отец сделал для него, чтобы ему легче было питаться в человеческой форме, и отрезал себе приличный кусок уже остывшего мяса.

Искать Отца было бесполезно - его запах обрывался на том самом месте, где покоился весьма сытный, хоть и не очень аппетитный завтрак. О том, что с ними обоими - и волком, и волчицей, - случилось, Фенрир так и не узнал. Всё вело к тому, что его убили - там же, на месте. Так оно и было, в общем. Волчица, к слову, прожила не дольше - была убита следом, как потенциально опасная. Вот и вся человеческая доброта. А ведь девочка ещё могла стать полноценным членом общества...
Осознавая факт смерти Отца от рук тех, кого он сам некогда считал ничтожными, Фенрир понимал, пусть и нехотя, что даже прутик в умелых руках мог больно ударить. Если «глупое махание деревяшкой» привело к смерти, возможно, оно было не таким уж и глупым?..

Некоторое, на самом деле весьма продолжительное время, Фенрир был один. Сначала он хотел последовать инстинкту и прибиться к стае, живущей тихо и мирно в полу-разваленном здании из красного кирпича близ магического Лондона, но обитавшие там волки рычали и гнали его прочь. Один, особо не сдержанный, разорвал Фенриру ухо, и тот вынужден был сбежать как можно дальше.
Ему шёл девятнадцатый год и он был достаточно самостоятельным, чтобы выжить в одиночку. Он не гнушался воровством, каждый раз спасая свою шкуру только благодаря природным (а природным ли?) хорошему слуху, нюху и реакции. Ночевал в подворотнях, если задерживался в городе, спасаясь от дождя под навесом чужих балконов. Был гоним людьми и едва сдерживался, чтобы не впиться им в глотку: кровь играла, но разум подсказывал — не стоит. Отец бы не одобрил такой глупый способ покончить с собой.

В какой-то момент всё изменилось и Фенрир перестал быть один. В одном из маггловских городов он встретил другого такого же отщепенца — девушку старше его на пару лет. Она растерзала собственных родителей, потратила все оставшиеся в семье деньги и, оставшись без гроша в кармане, воровала стейки с мясного прилавка. В этот раз её поймали и мясник, не терпящий воровства в принципе, намеревался сдать её полиции. Близилось полнолуние.
Фенрир услышал их ругань и крики издалека, через приоткрытую дверь магазина. Заглянув внутрь, уловил запах — голодного волка. Девушка, кажется, тоже почувствовала его — повела носом, обернулась, уставившись на грязного, в лохмотьях, бродягу. А потом он бросился к ней, оттолкнул мясника, да так сильно, что тот ударился головой о стол в собственной лавке и, оглушённый, медленно съехал на пол.
Они забрали мяса столько, сколько смогли унести, и, нагруженные, бросились бежать из города.

Третьего участника своей «банды» они нашли в ближайшее полнолуние, в маггловской деревушке. Люди выставили капканы на ночь, и молодой (моложе Фенрира) волк умудрился попасть лапой в один из них. Он всего лишь хотел загрызть овцу, а в итоге и сам чуть не оказался на месте жертвы. Они доставали его вдвоём: Фенрир тянул створки капкана, волчица помогала достать лапу с минимальными повреждениями. Потом они вели его на пустырь, где не так давно сами обосновали временное гнездо, по очереди, помогая идти, не опираясь на искалеченную стальными тисками лапу.

С рассветом они познакомились как люди. Став, пусть совсем маленькой, но стаей, волки ощутили прилив небывалой уверенности, а Фенрир, послуживший предметом объединения, стал их негласным лидером и, что главное — другом.

Втроём было, конечно, легче. Им повезло — волчица сумела принести троих сильных и здоровых щенят, которые, без сомнения, выжили. Когда они достаточно окрепли, их стало шестеро. Вшестером можно было не бояться ничего.

Фенрир ещё помнил обиду, нанесённую ему стаей из кирпичного гнезда. Он хотел расквитаться, но для этого, да и не только этого, его стая должна была стать ещё больше. Волчица кормила своих щенков и ещё не до конца отошла от первых, тяжело давшихся ей родов, поэтому Фенрир, прихватив в напарники младшего волка, отправился за детьми.
Время было выбрано очень неудачное. Шёл тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый год. Магический мир и без того был взбудоражен пришествием Тёмного Лорда. Пропажа детей волшебников (впрочем, не только волшебников, волки хватали без разбора) сильно всколыхнула общественность, и без того сидящую на иголках. Не все дети выживали после укуса, около половины «избранных» погибли под полной луной в собственной крови, отчаянно зовя родителей. Фенрир помнил, как поступила серебряная волчица с его Отцом и выбирал только маленьких, толком не знающих жизни детей.
Конечно, почерк оборотня был многим знаком, к тому же его видели — волка с яркими, голубыми глазами. Его схватили внезапно, за день до полнолуния, когда Фенрир следил за очередным домом, силясь понять, как лучше пробраться внутрь, или выманить жертву наружу. Оглушили, повязали и доставили в Министерство, прямиком в Отдел Контроля Магических Существ. На удачу тогда Фенрир взял с собой одного из подросших щенков, но тот сидел поодаль и лишь наблюдал. О том, что старшего волка поймали, он донёс стае. А те уже и сами поняли, где искать вожака.

Но вернёмся к Фенриру. Ещё толком не отошедший от весьма сильного оглушающего заклинания, грязный, в лохмотьях, переводящий пустой, непонимающий взгляд с одного мага на другого, он не был похож на убийцу, которого так стремились разыскать министерские псы. Фенрир слегка запинался, переспрашивал почти каждое слово, ёжился на жёстком неудобном стуле, и его игра дала плоды — без палочки он вполне сошёл за обычного маггла, оказавшегося не там и не затем. На вопрос «Зачем Вы следили за домом» он ответил, что хотел украсть яблочный пирог, аромат от которого развеивался по всей округе. Ведь его наверняка поставили бы остывать на подоконник.
Взгляды, устремлённые на него, потеплели. Все, кроме одного. Фенрир точно не знал, как звали того человека. Кажется, к нему обращались Люпин, и он смотрел очень внимательно, так, словно хотел прожечь в Фенрире дыру. Конечно, он видел: то, как подозреваемый время от времени принюхивался, то, как реагировал на даже самый тихий шорох, и, конечно, на его голубые глаза. К тому же проклятие (или, как считал Фенрир, дар) несколько искажало человеческие черты, делая их более хищными, звериными. Он оказался чертовски умным, этот Люпин, и предложил оставить «маггла» под стражей до наступления ночи. Фенрир позволил себе чуточку испугаться — любой человек испугается, если незнакомцы решат держать его взаперти, но всё обошлось — предложение человека отвергли.
Этот момент для господина Люпина был ключевым. Возможно, история его семьи была бы совсем иной, если бы не его язык, не способный мирно лежать во рту. Конечно, излияние его ненависти к волчьему народу прервали и попросили удалиться, вызывая этим негодование и вполне естественную обиду. Когда он проходил мимо Фенрира, тот глубоко втянул в себя воздух, приоткрыв рот — пробовал не только запах, но и вкус, запоминал, чтобы позже обязательно найти.
Потом ему приносили свои извинения, проводили до выхода и даже великодушно обещали показать дорогу, чтобы бродяга, чего доброго, не потерялся.

Фенрира уже ждали. Он стоял к сопровождающему его волшебнику лицом, а за спиной того, крадучись, переступая тихо, к ним подходил молодой волк. Он, как оказалось, оббежал окрестности и, не найдя следов друга, направился к министерству, где смиренно сидел у входа, имитируя крайнюю степень заинтересованности в богато украшенных цветочных клумбах.
Волшебник поднял палочку, намереваясь стереть Фенриру память. Не успей молодой волк, это могло бы стать весьма досадным недоразумением, но тот успел. Противно хрустнула шея, волшебник издал тихий возглас и рухнул на землю с неестественно вывернутой головой, бездыханный. Они забрали тело с собой, разделали небольшими охотничьими ножами для корма щенкам. Палочку, что была у волшебника, Фенрир забрал себе — как трофей. Да и мало ли, понадобится.
А потом он собрал волков вокруг себя и пересказал слова мистера Люпина.
«Мы твари, — процитировал он. — Бездушные, злобные существа. Мы не заслуживаем ничего, кроме смерти.»
Волки негодовали, рычали, грозились растерзать и этого человека, и его семью, и семьи других людей. Фенрир осадил их — нет, не сейчас. Человек понял, человек наверняка ждал. Если добыча заметила тебя, разве есть смысл бросаться на неё тут же? Почему бы не подождать, пока она успокоится, расслабится и поверит, что ей просто показалось?

И они ждали до следующего полнолуния.

Фенрир был единственным, кто помнил запах Люпина. Он старательно искал его весь месяц, выслеживал и, наконец, нашёл. Люпин, вероятно, действительно поверив в собственную ошибку (или просто недооценивая приобретённого врага) лишь запирал на ночь окна и двери. Так просто в его дом было не пробраться, но Фенрир, кроме его запаха и запаха его жены чувствовал тонкий аромат топлёного молока. Там, за крепкой стеной, был ребёнок, ещё совсем маленький, лишь чуть старше самого Фенрира, когда его похитил Отец. Ребёнок и был его целью — один-единственный укус и месть была бы свершена.
Несмотря на здравую мысль об ожидании, Фенрир не отличался терпением. Он, конечно, мог бы подождать ещё месяцок, но хотелось сейчас, сию же минуту. Он решил идти напролом, как и умел. Подобрался к нужному окну, поставил лапы на карниз и толкнул окно головой. Оно было закрыто, но старая деревянная рама натужно заскрипела, поддаваясь нажиму. Фенрир надавил сильнее, подтянулся вверх, толкая уже лапами, упиравшись при этом в землю под собой острыми когтями. Окно сопротивлялось некоторое время, после чего не выдержало. Старый замок с треском отвалился и ставни распахнулись, впуская холодный ночной воздух и полное кровожадных замыслов чудовище в детскую.
Ребёнок спал чутко и проснулся. Волчья тень напротив окна так сильно напугала его, что он закричал что было сил. Фенрир в момент оказался рядом, его челюсти сомкнулись на плече мальчика, вызывая у того ещё более истошный крик вместе с болезненными рыданиями. На язык попала кровь, тёплая и сладкая, как он любил, но долго наслаждаться наградой за оскорбление ему не позволили — в спину прилетело почти безвредное, но крайне неприятное заклятие. Он успел разжать зубы, прежде чем его отнесло к стене, ударило об неё, и он сполз на пол, не устояв на подогнувшихся лапах. Впрочем волк быстро оправился от удара, подскочил. В дверях детской стоял Люпин-старший, сжимая палочку в дрожащей руке. Его жена кинулась к рыдающему от боли ребёнку, подхватила его, окровавленного, на руки и вынесла прочь.
Фенрир мог бы разорвать их всех. Он был достаточно уверен в своих силах, преимущество было на его стороне. Он чувствовал повисший в воздухе липкий страх, исходящий от противника, и мысленно поаплодировал тому, как отчаянно глупый человек старался защитить свою семью. В этом было между ними что-то общее, но только в этом.
Фенрир поймал взгляд Люпина, и тот узнал его. Точнее его глаза — голубые, сейчас сияющие в лунном свете. Волк тихо прерывисто зарычал и Люпин осознал, что над ним смеются так, как умеет делать это только чудовище, что стояло перед ним.
Напоследок Фенрир оскалился, демонстрируя глупому человеку окровавленные зубы, тем самым говоря «я победил», и выпрыгнул в окно, скрываясь в ночной темноте. Люпин выглянул наружу, силясь разглядеть удаляющийся силуэт в слабом свете луны, но она словно была на стороне волка, потому что снаружи стояла лишь непроглядная тьма.

Конечно, с той ночи Фенрир обрёл среди людей особую популярность. Он мог бы посоревноваться в ненависти, обращённой к нему, с самим Тёмным Лордом, но тот, к вящему удивлению волков, предложил им работу в команде.
Это случилось сразу после злосчастного полнолуния, когда окна на ночь начали запирать на три замка. Найти Фенрира было сложно, но вполне выполнимо, если знать, как именно его искать. Милорд пришёл к нему в сопровождении довольно сильного волшебника, за всё время не проронившего ни слова, но готового убить даже самого маленького щенка, если тот посмеет хотя бы оскалить зубы.
Они с Фенриром говорили вдвоём, отойдя на приличное расстояние, так, чтобы их не теряли из виду, но не слышали ни слова из сказанного. Сначала говорил Лорд — обрисовывал свои планы и идеи, делал комплименты животной натуре Фенрира (и в это можно было бы поверить, если бы не «бездушные монстры»). Тот слушал, точнее делал вид, ловя для себя малые крохи информации и понимая лишь общий смысл и замысел. Чуть позже идея плодотворного сотрудничества была вынесена на всеобщее голосование. Волки поочерёдно отвечали «да», хотя точно нельзя сказать, что подкупило их сильнее: обещание свободы и равенства или возможность с гарантией прикрытия убивать тех, кто ненавидел и боялся их.
Напоследок, уходя, Лорд кратко намекнул, что волки из кирпичного гнезда внезапно куда-то делись, и теперь удобное и обжитое другими место свободно. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, куда именно делись те волки, но Фенриру было по большей части наплевать. Ночью они снялись с места и заняли когда-то принадлежавшую другим, а теперь великодушно подаренную им территорию.

Сотрудничество с Лордом сложно было назвать действительно сотрудничеством. Это слово было применимо к сторонам, чья взаимовыгодная работа в первую очередь отличалась равноправием. Фенрир же чувствовал себя «волком на побегушках», охотничьим псом, но уж никак не полноценным членом коллектива.
Он видел, что прочие участники их импровизированного войска, богатые снобы в идеально вычищенных мантиях, терпели его, проявляя всю силу собственной выдержки. Их тоже хотелось растерзать, очень хотелось, ведь, Фенрир понимал, и все остальные тоже понимали, дай им право голоса, и они согласятся скорее с Люпином, чем со своим господином. Но Лорд проявлял к Фенриру некоторую степень уважения, сильную заинтересованность (правда, не гнушался приложить крепким и крайне болезненным заклинанием, если тот по какой-либо причине, поведением ли или действием, приводил Хозяина в высокую степень неудовлетворённости; Фенрир, конечно, хотел бы возмутиться, но инстинкты подсказывали, что идти против более сильной особи — глупо по меньшей мере; палочка в руках мага окончательно перестала казаться «просто деревяшкой»), и волки довольствовались этим, а ещё правом убивать почти безнаказанно. Их именами начали пугать маленьких детей, а им это льстило. Голубоглазый волк превратился в символ ужаса и смерти, а за его голову, как и за всю его стаю, была назначена награда. Впрочем, никому не хватило ни ума, ни смелости, чтобы его поймать.

Когда маленький Гарри Поттер прославился на всю страну, Фенриру было уже тридцать семь. О падении Лорда Фенрир узнал не сразу, а спустя примерно три дня, из подслушанных разговоров. В том, что его не оповестили о такой важной, казалось бы, части их совместного сосуществования, не было ничего удивительного: никто из этих магов, сколь смелыми не пытались они казаться, не пришёл бы добровольно в гости к оборотням, даже со столь срочной новостью.
В связи с этим Фенриру пришлось сбавить обороты в терроризировании мирного населения и затаиться. И хотя в стае давно не было молодняка, он не решался совать нос к людям без поддержки извне. Расслабившись под крылом Лорда, волки несколько растеряли свою осторожность и самостоятельность, что, впрочем, было поправимо, ведь следующие пятнадцать лет им предстояло вновь рассчитывать лишь на себя.

Когда же они увиделись снова, Фенриру шёл пятьдесят третий год.

ПРОБНЫЙ ПОСТ
Осторожно! Немного бранных слов и плохого чувства юмора.

Он почуял чужака прежде, чем тот появился в поле его зрения. Это был невысокий человек, широкий в кости, или скорее в прослойке жирного мяса, эти самые кости облепившего. Он шёл неуверенно, вертел головой, готов был дать дёру сию минуту.
Фенрир решил не пугать беднягу ещё сильнее, хотя бы потому, что запах от него шёл другой — не такой, как от обычных людей. К страху примешивался стойкий запах смерти, чуть сладковатый, как разлагающаяся плоть. Этот запах был Фенриру знаком. Те, кто носили, как шлейф, аромат смерти, в своё время неплохо ему помогли, а он помог им. Что же, видимо, великий змей бесконечности снова кусал свой хвост.
Он не поднялся, не поприветствовал, продолжил сидеть на кривом нагретом солнцем валуне, подобрав под себя левую ногу. Гость остановился, не дойдя до него нескольких волчьих хвостов.
 — Да ты не боись, — ухмыльнулся Фенрир. Его грубый голос, больше похожий на хриплый лай, отнюдь не помогал «не бояться». — Подойди. Не укушу я тебя, уже сыт.
Человек ещё с минуту поколебался, затем, видимо взяв всю свою волю в кулак, быстрыми шагами сократил расстояние между ними, вытащил из-за пазухи тонкий конверт с узором из переплетающихся позолоченных нитей и протянул его Фенриру. Тот взял письмо, повертел в руках, не нашёл даже намёка на возможное имя отправителя.
 — И что это?
 — Послание, — тихо ответил ему человек, буквально кожей ощущая степень недовольства оборотня. Он отступил, под навесом глубокого капюшона не было видно лица, но, Фенрир готов был поставить на отсечение собственный хвост, человечешка был бледен, точно январский снег.
 — Дак оно понятно. От кого письмецо?
 — Не велено говорить.
А сам снова отступил. Бежать собирался, не иначе. Допустить этого Фенрир, конечно, не мог. Он обернулся, рыкнул в сторону плотных кустов:
 — Эй, мелкий!
Из кустов высунулся худой жилистый пацан, заросший длинными, местами спутанными кудрявыми волосами. Посмотрел сначала на человека, долго так смотрел, изучающе, потом на Фенрира. И улыбнулся, как не должны улыбаться дети — слишком жутко.
 — Мелкий. Как думаешь, клыки у тебя прорезались?
Пацан не ответил, но с крайней степенью уверенности кивнул. Фенриру этого было достаточно. Он указал на человека:
 — Тогда кусай.
Человек издал странный, задушенный вопль, крутанулся на месте и бросился бежать. Ноги запутались в длинной мантии, он споткнулся и растянулся на земле. Мелкий тут же оказался рядом. Человек принялся брыкаться, и мальчишка сомкнул зубы на первом, что ему попалось — на ноге. Человек завизжал истошно, словно ногу ему оторвали. Фенрир расхохотался.
 — Эй, щенок, ты его случайно не за яйца схватил? Вопит, как свинья недогрызанная. Так что? От кого письмо?
 — Не велено! Не велено! — истерично повторял человек, брыкаясь под волчонком. Тот сильнее сжал зубы и человече захныкал.
Фенрир поморщился.
 — Хватит, пусти его.
Стоило перестать давить так сильно, как мальчишка тут же получил по зубам второй ногой человека, и, заскулив, отпрыгнул подальше. Человек завозился, подскочил с небывалой для его комплекции ловкостью и пулей понёсся прочь, прихрамывая на укушенную ногу и крича что-то о диких сумасшедших тварях. Фенрир обернулся к щенку — тот вытирал кулачком кровь, полившуюся тонкой струйкой из разбитого носа, но даже не собирался плакать. Сильный, молодец.
 — Хороши клыки, волк. Иди к мамке, разбуди, и остальных толкни, пока их всех вороны не пожрали.

«Гнездо» находилось в состоянии полуденной дрёмы. Фенрир облокотился о полу-разваленную стену, перевернул в руках конверт, разорвал край и достал сложенную вдвое записку, содержащую лишь одно предложение, но написанное столь витиеватым запудренным почерком, что, сколь не старайся он отыскать знакомые буквы, сумел выделить только слово «встреча», и то не был полностью в этом уверен.
Он ругнулся и отдал бумагу старшей волчице. Она, на удивление, сумела разобрать всю фразу, хотя могла дать весьма красочное описание тому, кто писал столь неразборчиво. Звучало написанное там примерно так: «Встретят тебя под черепом и змеёй». Фенрир попросил повторить и она прочла снова. Затем отдала ему письмо. Он посмотрел на до омерзения ровные строчки, сплюнул прямо на них и смял письмо в руке.
 — Не послушаешь, — поняла волчица.
Фенрир демонстративно порвал письмо.
 — Я им что, псина ручная? — Волчица промолчала. Тогда он обратился к сонным, сморенным полуденным зноем волкам: — Эй, вы! Я что, похож на домашнюю шавку?
 — Едва-а-а-а ли, — зевнул один из них. Фенрир раздражённо рыкнул, и волк пристыженно прикрыл ладонью рот.
 — И срать я на них хотел, — заключил Фенрир, бросив мелкие клочки бумаги на землю и наступая на них испачканным грязью и дорожной пылью сапогом. — Что-то надо — пусть волокут мне жирного кабана.
 — А если не приволокут? — подал голос зевающий волк.
 — А если не приволокут! — начал Фенрир угрожающе, но тут его рот непроизвольно открылся и он…зевнул. Совершенно не грозно, а протяжно, долго и громко. Понимая, что момент упущен и образ потерян, он продолжил тише и почти миролюбиво: — Если не приволокут, можешь смело кусать их всех за задницы. Моё тебе отцовское позволение.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Пожелания касательно сюжетной линии вашего персонажа: мой любимый жанр - ужасы. Люблю расписывать драки, экшон, сцены жестокости и убийства, насилия, в том числе и сексуального. Чернуха, мрак, тлен…это всё ко мне.
Связь с вами: чтобы призвать меня, в первое полнолуние наступившего года собери подорожник, не заляпанный уличной грязью, выжми его сок на тонкую марлю, и, приговаривая "приди, ленивая чёрная тварюга", задуши ею невинного девственника на жертвенном алтаре. Ну, или можно написать вот сюда. Тоже срабатывает, как ни странно.